Когда-то был у меня друг в армии. Точнее, не в армии, а в стройбате (для привередливых). Хороший был товарищ. Мы с ним подружились с первых дней службы. Так получилось, что мы и в часть ехали вместе в пересыльном вагоне из учебки в Арзамасе-3, откуда нас "выгнала" медкомиссия.

     Был он родом из Карелии, из Петрозаводска. Хороший веселый парень. По паспорту Володя Левичев, но все звали его Левый, из-за фамилии. Такой же раздолбай, как и я. Стихи, правда, не писал, но в шахматы играл неплохо. Это помогло нам в будущем коротать долгие ненавистные вечера в казарме. За шахматами время проходило быстро. Откуда мы брали тему для разговоров, не знаю. Я был неразговорчивый, но он всегда мог меня разговорить. Впрочем, я сейчас пишу не об этом. Развлечений особых в части не было. Солдаты занимались кто чем. Читали, писали письма, играли в шашки-шахматы. Ходили в самоволку, но больше от скуки, чем по каким-то "сердечным" делам. Ну и за спиртным, конечно. Те, кто не пил-не курил и собирался помереть здоровым, занимались спортом - качались во дворе. Там был турник и самодельная штанга. В общем, "дело было вечером, делать было нечего".

     Мы с Левым имели к спорту далекое отношение, если не считать шахматы. До сих пор не знаю, почему шахматы называют спортивной игрой. Зато в литрболе принимали самое активное участие. Я в меру, естественно. Левый на этот счет был немного не воздержан. Ладно бы, остановиться не мог несколько дней, но ему надо была всегда. В те дни я впервые в жизни увидел, как пьют одеколон. До этого на гражданке попадались только пропахшие одеколоном стаканы в автоматах с газводой, но самих "флакушников" ни разу не видел. В каждую получку мы шли в Чайную. Я брал напиток с печеньем, он - "Тройной" и пол стакана воды. Садились в уголке, он выливал в стакан содержимое флакона и выпивал. Сначала я с содроганием смотрел на него, а потом привык. У каждого свои причуды. К слову, сам я так никогда и не попробовал этот, извините, напиток.

     Но одеколон одеколоном, а "солдатские" дают раз в месяц. Особо не разгуляешься. И нашел мой Вовик выход. Попал он как-то в лазарет на прием к военврачу. Он знал, что в порядочных лазаретах порядочный фельдшер всегда держит спирт. Там же, в лазарете, нет проблем и со шприцами. Что он придумал? Украл он этот спирт и шприц в придачу. Как, не знаю. Кажется, пришлось лечь для этого в лазарет. С тех пор у него очень продолжительное время не было проблем со спиртным. Он начал колоть себе в вену чистый спирт. Пять грамм, десять... Он пьянел на глазах. Спирт, попадая напрямую в кровь, вызывал максимальное опьянение. Единственный недостаток - кайф быстро проходил. Это его не смущало. Шприц-то рядом.

     Много лет спустя, когда во времена "сухого закона" многие люди начали гибнуть от разных "денатуратов", в том числе, и от одеколона, я вспомнил своего армейского друга. Наверное, он не смог выжить в новых условиях. Пьющие водку, перешли на вино, пьющие вино, перешли на одеколон, последние перешли на перегнанный спирт из клея... На что перешел он, если дожил до тех дней? На наркотики? Вряд ли. Для этого нужны деньги.

     А потом, уже в более спокойные годы, родилось это стихотворение. Когда я его писал, вспоминал Володю. Надеюсь, все же, что он не повторил жизнь "героя" этого стиха. Вымышленного героя. Это собирательный образ всех, кто спивался на моих глазах во дворе, на заводе... Их уже нет.

Когда мой друг глотал одеколон
И ничего не мог я с ним поделать,
И видел я лишь дружеское тело,
А вот глаза…
Нет, это был не он!
Когда мой друг глотал одеколон…
 
Когда мой друг, срываясь, шел в запой,
Не описать его сплошные муки
И по утрам трясущиеся руки,
И взгляд раба приниженный, тупой.
Когда мой друг, срываясь, шел в запой…
 
Когда мой друг решился - насовсем…,
Я возомнил, что каяться мне не в чем.
И я твердил себе - ему так легче,
Так просто легче и ему и всем.
Когда мой друг решился - насовсем…
 
Когда мой друг является ко мне
В тревожном сне, кошмарном и в котором
Его глаза глядят с немым укором,
Я ощущаю сам себя в Огне.
Когда мой друг является ко мне…

Примерно 1997-ой год.

08.12.2019г.