Из книги «Стройбат 40 лет назад, или Королевские войска в СССР»

     В Москву мы приехали вдвоем со вторым моим другом Максом. Еще в части мы твердо решили остановиться на недельку в столичной гостинице. Мест в гостиницах не было, но мои родители, приезжавшие ко мне еще летом, подмаслили администратора одной из них дефицитной сухой колбасой и хорошими конфетами. Они заранее подготовили мне место будущей дислокации, поэтому проблем с заселением у нас с Максом не было.      Администраторша оказалась порядочным человеком.

     Это было уже вечером, а утром мы первым делом пошли в магазин за новой одеждой. Ненавистная форма жгла тело. Хорошо, что стояли жаркие дни. Простые советские джинсики и майка, туфли от парадки - что еще надо человеку, чтобы забыть про погоны, а заодно избавиться от риска попасть на глаза военного патруля.

     Быстро переодевшись, мы вышли на улицу и наконец-то по-настоящему глубоко вздохнули. «Свободен! Свободен, Господи! Наконец-то свободен!» - эти слова Мартина Лютера Кинга почему-то сразу пришли мне тогда в голову. Лучше и не скажешь.

     Мы наслаждались. Свободные от всего: от устава, от ненавистных красномордых прапоров, от серого пятиэтажного здания - нашей казармы, от всего, что всего день назад связывало нас. Эти чувства ничем не выразить. Мы в буквальном смысле пили кислород свободы. Мы в ней задыхались.

     Первым делом Гена захотел осуществить свою давнюю мечту - купить магнитофон. Он нашел где-то адрес какого-то магазина, в котором, по его мнению, должно быть именно то, что он хотел купить. Ну, а как туда доехать? По таксисту, доставившему нас до гостиницы (жаль, забыл название), мы уже знали, что это такое и решили доехать, спрашивая прохожих. Поговорка «Язык до Киева доведет» очень верная, но... не для Москвы. Мы остановили какую-то старушку и задали только один вопрос: - Как доехать до такой-то улицы. Пока она нам объясняла, вокруг нас образовалась маленькая толпа около десяти человек, не меньше. У каждого из них была своя версия, как и на чем туда проехать. Причем, у каждого из них версия была единственно верная. Когда, наконец, все разошлись, возле нас даже разбитого корыта не оказалось. Мы стояли и думали - чего же нам ценного сообщили? Простояв так минут пятнадцать, мы пособирали осколки некоторых, еще не успевших раствориться в эфире нашего сознания, советов, и на свой страх и риск решили ехать. Плутали мы долго. Снова пытались спрашивать, но, наученные опытом, тут же уходили, чтобы избавиться от потенциальных советчиков. В магазин мы так и не попали. Кое-как добрались до гостиницы, еще прогулялись, потом взяли еды, водки и пошли к себе.

     ...Утро было кошмарным. Сосед по комнате загадочно улыбался. Хорошо, что остальные уже ушли, осторожно подумал я. В номере жили еще четверо, кроме нас двоих.

     - Ну, вы, ребята, дали вчера. Всю гостиницу на уши подняли.

     Мы молча оделись и стали пробираться к выходу. Но незаметно уйти не удалось. Нас уже ждали. Та самая администраторша. Говорила она нам долго, много и гневно, но в конце сказала, что если такое повторится, нас выгонят.

     - Я же вас по-человечески пустила, сказала она, обращаясь ко мне, - У вас родители такие хорошие, а вы что делаете...

     Ну, не помню я и тогда не помнил, что же мы такое делали, напившись. Вроде, шатались по этажам, Гена требовал бабу... Бабу?! И это мой Гена - сущий ангел, никогда бы не сказавший никому лишнего слова. Он и девчонок-то стеснялся...

     Больше мы не пытались ничего отметить. Настроение было подавленным. Конечно, неудобно. Мы съездили на ВДНХ, мою любимую выставку. До армии мне уже приходилось там бывать. Побродили, повздыхали, погуляли еще где-то по городу... А на следующий день поехали за билетами. Еще через день мы выписались из гостиницы и попрощались. Долго прощались. Обещали переписываться...

     Отбывали мы с разных вокзалов. Его поезд был через несколько часов, а мой только вечером. Еле досидел до поезда. А когда уже оказался внутри, с облегчением вздохнул, и стал думать о предстоящей встрече с родным домом.

     Постепенно мысли о Минске заглушили все остальные...

Путевое (написано под стук колес)

Вот и все…

Голова не стоит и не крУжится,
То ль в висках, то ли в небе гром.
Я писал вчера, как мне служится,
А сегодня писать о чем?

Наяву ли все это, снится ли?
Ночь со всех четырех сторон…
Рядом полки с уставшими лицами
И качает, качает вагон…

1979г. Поезд «Москва – Минск»